«В неделю, скажет, набросать подробную инструкцию поверенному и отправить его в деревню, Обломовку заложить, прикупить земли, послать план построек, квартиру сдать, взять паспорт и ехать на полгода за границу, сбыть лишний жир, сбросить тяжесть,
освежить душу тем воздухом, о котором мечтал некогда с другом, пожить без халата, без Захара и Тарантьева, надевать самому чулки и снимать с себя сапоги, спать только ночью, ехать, куда все едут, по железным дорогам, на пароходах, потом…
Неточные совпадения
Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти
освежают, возвышают мою
душу и служат для меня источником лучших наслаждений.
Я решился писать; но одно воспоминание вызывало сотни других, все старое, полузабытое воскресало — отроческие мечты, юношеские надежды, удаль молодости, тюрьма и ссылка [Рассказ о «Тюрьме и ссылке» составляет вторую часть записок. В нем всего меньше речь обо мне, он мне показался именно потому занимательнее для публики. (Прим. А. И. Герцена.)] — эти ранние несчастия, не оставившие никакой горечи на
душе, пронесшиеся, как вешние грозы,
освежая и укрепляя своими ударами молодую жизнь.
Я решился писать; но одно воспоминание вызывало сотни других; все старое, полузабытое воскресало: отроческие мечты, юношеские надежды, удаль молодости, тюрьма и ссылка — эти ранние несчастия, не оставившие никакой горечи на
душе, пронесшиеся, как вешние грозы,
освежая и укрепляя своими ударами молодую жизнь».
Останься я день в Тобольске, мы с вами бы не увиделись. Почта туда должна была прийти на другой день моего выезда. Не стану говорить вам, как свидание мое с вами и добрым Матвеем Ивановичем
освежило мою
душу, вы оба в этом уверены без объяснений. У вас я забыл рубашку, значит скоро опять увидимся. Пока дети здесь, я не тронусь, а потом не ручаюсь, чтоб остался в Туринске.
Я пользуюсь этими минутами отдыха, чтобы
освежить свою
душу воспоминаниями.
— И приволокнись, если хочешь, за Марфиной,
освежи немного ее богомольную
душу! — продолжал он, как бы желая, чтобы весь мир сбился с панталыку.
Руслан на мягкий мох ложится
Пред умирающим огнем;
Он ищет позабыться сном,
Вздыхает, медленно вертится…
Напрасно! Витязь наконец:
«Не спится что-то, мой отец!
Что делать: болен я
душою,
И сон не в сон, как тошно жить.
Позволь мне сердце
освежитьТвоей беседою святою.
Прости мне дерзостный вопрос.
Откройся: кто ты, благодатный,
Судьбы наперсник непонятный?
В пустыню кто тебя занес...
Войницкий. Сейчас пройдет дождь, и все в природе освежится и легко вздохнет. Одного только меня не
освежит гроза. Днем и ночью, точно домовой,
душит меня мысль, что жизнь моя потеряна безвозвратно. Прошлого нет, оно глупо израсходовано на пустяки, а настоящее ужасно по своей нелепости. Вот вам моя жизнь и моя любовь: куда мне их девать, что мне с ними делать? Чувство мое гибнет даром, как луч солнца, попавший в яму, и сам я гибну.
Она увлекалась и своим рассказом, и близостью любимого человека, и оттого, вероятно, что недавние слезы очистили и
освежили ее
душу, голос ее звучал необыкновенно чисто и искренно.
Прохладная вода в большой мраморной ванне и затем
душ освежили Володю, но ненадолго. Довольно было одеться и пройти несколько шагов до веранды, чтобы облиться потом. Солнце, палящее солнце, повисшее каким-то огненным шаром с безоблачного, голубого неба, так и накаливало. Чувствовалась какая-то истома… Хотелось освободиться от одежд…
Войницкий. Сейчас пройдет дождь, и все в природе освежится и легко вздохнет. Одного только меня не
освежит гроза. Днем и ночью, точно домовой,
душит меня мысль, что жизнь моя потеряна безвозвратно. Прошлого нет, оно глупо израсходовано на пустяки, а настоящее ужасно по своей нелепости. Вот вам моя жизнь и любовь: куда мне их девать, что мне из них делать? Чувство мое гибнет даром, как луч солнца, попавший в яму, и сам я гибну…
Исмайлов еще верил, что генерал, с его «русскою
душою» и его серьезным взглядом, покажет себя как следует, да и свояченица его думала то же самое. Однако, обои они жесточайшим образом ошибались. Поездка по святой Руси не только не
освежила генерала своими народными элементами, но он возвратился в столицу настоящим Плюперсоном L'isle vert.
Все бессознательно ходили, как бы насторожась, прислушиваясь, не грянет ли, и даже ждали этого грома, который так или иначе снимет тяжесть с
души,
освежит воздух и легче станет дышать.
Антон берег свое сокровище, как алмаз, не имеющий цены, купленный втайне, который у него тотчас отнимут, как скоро он покажет его; только один на один любовался им, радовал им свои взоры,
освежал свою
душу.